убрал под кат ибо много текста
Осенний промозглый воздух трепал волосы прохожих, ловивших последние, пока её тёплые лучи солнца. Город, как уже и не одну сотню лет, жил и кипел. Народ толпами гулял по арбату, на котором как всегда было много странного и не очень, весёлого и унылого. В общем всё как всегда.
Привычно поёжился официант, вышедший покурить и проводивший взглядом худощавую тёмную фигуру, с гитарным чехлом на спине, привычно примолк старик с двухгрифовой лютней, уставившись куда поверх голов толпы, через которую, как нож сквозь масло, шёл гитарный чехол.
молодой человеек, мило беседовавший в Макдаке с очаровательной девушкой, отломил кусочек от булки и предложил воробью, сидевшему на перилах, нахлившемуся и внимаьельно глядящему на всех. Тот ни минуты не раздумывая спикировал на ладонь и уселся есть.
- Как здорово, - тихо, чтобы не спугнуть храбрую птичку, прошептала девушка.
- Да, маленькие птички ещё милые, а вот плюхнется на руку голубь или ворона... - молодой человек прервался, глядя на удивлённые глаза своей нечаянной собеседницы, - ладно, мне пора, удачи тебе.
С этими словами он ссадил воробья на стол, подхватил белый чехол со скрипкой и пошёл на арбат. Сверху его грело солнышко он улыбался, не как патологическй идиот, а почти незаметно, но это почти, дарило замечавшим его людям надежду, тепло и много чего ещё.
Люди останавливались перед театром, чтобы посмотреть на то, как в центре арбата сходятся две противоположности. На самом деле, кто-то просто задумался, кто-то сам не понял зачем остановился, много случайностей, но каждый замечал две фигуры: светлую и тёмну, двигавшие ся друг к другу навстречу.
- Здравствуй. - и протянутая небольшая ладонь.
- Хай. - крепкое рукопожатие тёплой худощавой длиннопалой руки.
и мир снова задышал, краски чуть поблекли, н как и раньше потекли во все стороны, неразделённые светлым и тёмным. Люди шли по своим делам. и только эти двое теперь сидели в кафешке, неспеша переговариваясь и попивая что-то из чашек.
- Ты чего людей пугаешь, чего такой хмурый?
- я их не пугаю они сами пугаются, а я просто думаю.
- Да, конечно-конечно.
- Ну я же не предираюсь, что ты сейчас сидишь передомной в образе юноши, хотя ты и весьма красивая девушка.
- Ну и что?
-вот и я говорю, ничего.
- Совсем?
- почти совсем.
- мы же не виделись...
- год и 5 месяцев.
- и у тебя...
- мне нет чего-то, что я хотел тебе сказать. Рзве что кроме того, что мне немного неприятно сидеть от тебя через стол и мирно пить с тобой кофе. но этого я не скажу.
-а... - и ответный взгляд куда-то на дно кружки, буд-то там важнейшее из чудес.
- но мы же вместе...
- что мы вместе? череда обожаний и раздражений? непонимания и отчаяния понять? ты... извини. меня до сих пор жжёт. Да, не плачь. хватит.
- не хватит, - тихий шёпот в ответ.
- бери скрипку и пойдём.
И арбат замр ещё раз, когда над ним пронёсся звук скрипки и гитары, две жизни, сплетающиеся в одну, пусть на короткий период, но дарящие забвение и иллюзию того, что всё едино.
- Только я до сих пор не знаю, правильно ли мы тогда поступили.
- Никто не знает. Но сейчас мы грустим, только когда собираемся вдвоём
- или когда вспоминаем друг о друге, и то, если нас никто не видит.
- романтика....
- да, блин...
Целый день Арбат то оживал, то умирал, его бросало в жар, холод, страсть, ненависть, несло сквозь белоснежные облака и кидало в горные реки... как и каждый год. и в темноте, подкравшейся ночи скрипка менялась на огонь, а гитара играла другие песни. И на арбате оставались: мальчик с гитарой и девочка, с пляшущими огоньками между ладоней.
- Пожалуй я лучше пойду. - он встаёт и одевается, в белую рубашку, чёрные брюки, пару серебряных браслетов, завязывает волосы в хвост, закидывает чехол на плеи и целует последний раз. Кажется что последний. Ведь она так и не научилась отпускать, а он - оставаться.